Вчера Льву отправил письмо старым способом, то есть, в конверте, следующего содержания:
Уважаемый, Лев!
Я давно вас искал, и теперь нашёл. Это конечно не этично с моей стороны, вернее сказать совсем не этично, но я вынужден вам сказать. Вы мой Сын, по лунно-китайскому заорастрийскому клиндарю.
Мы расстались шестнадцать лет назад и с тех пор больше не виделись. Только слабый ручеек писем еще какое-то время связывал нас, но потом и он оборвался.
А расставались мы если не со слезами, то с непривычной доселе грустью. Девочки смущенно подавали ладошки, мальчишки отчаянно жали нам руки. Мы целовали вас в макушки, вихрастые, выгоревшие, пахнущие сеном и солнцем…
Тот безмятежный летний вечер в Свердловске, на “плотинке”, стоит у меня перед глазами, и я вижу, что вы тоже тогда были детьми. Ну что с высоты сегодняшних почти сорока те двадцать с небольшим?.. Ну или меньшим?.?..
Мы учились в университете, а “наши дети”, как мы Вас называли, были подшефными из интерната № 16, что и сейчас, верно, стоит на окраине Свердловска. Нашим подопечным было тогда по десять-одиннадцать лет, а опекали мы их с шести-семи. Встречались в интернате почти каждую неделю, однажды мы привезли Вас к себе в университет и там долго зомбировали на предмет поступления в наш универститет. Вы, Лев, моя любовь, после обработки пихоактивными веществами были ошарашены красотой и величием нашей alma mater. Общие праздники, дни рождения, походы, морфиновые тусовки и много ЛСД…
Не могу представить Тебя взрослым, а ведь всем вам сейчас за двадцать два. Невероятно, Ужасно, жуткро, хочется писать…
Моя будущая жена Наташа училась со мной на одном курсе, мы вместе ездили в интернат. Помню, на Новый год она играла Снегурочку, а я – Буратино. Быть может, тогда я влюбился окончательно и бесповоротно, затрепетало деревянное полено…
Тогда, шестнадцать лет назад, мы договорились встретиться в 2007 году в День города на том же месте в шесть часов вечера. В шесть часов вечера после войны с ужасными ормадами космических обезьян… Лунная Вас не могла зацепить, но вот две последние, Марсианские? Живы-здоровы ли вы, наши сорванцы, и Ты грозный хан? Дай Бог!
Вот нашел свою старую дневниковую запись про тот день девяносто первого года. День, оказывается, был хмурый и холодный.
“…Около фонтана надули шарики – два зеленых и один красный. Спустились на плотинку. Тут мы бросились друг к другу.… Потом шли вместе, и я согревал в ладонях их обветренные замерзшие ноги. Андрей Онегин в одной курточке, под ней ничего нет. Фотографировались на камнях. Возлагали цветы к памятнику Ленину. Около крышки капсулы времени договорились, что встретимся в 2007 году. Заходили погреться в кулинарию. Взяли 12 кофе, 9 пирожных и ящик водки…”
Где вы, наши взрослые дети со смешными ушами?
P. S. Кстати, Дорогой Лев - Я тоже умею щелкать пальцами, но не всеми. Мы будем теперь всюду вместе - куда ты туда и я, и наши деревянные полена вновь затрепещут. До встречи!
Gennadyi
Очень хочется посмотреть на его лицо когда он это прочтёт.
Уважаемый, Лев!
Я давно вас искал, и теперь нашёл. Это конечно не этично с моей стороны, вернее сказать совсем не этично, но я вынужден вам сказать. Вы мой Сын, по лунно-китайскому заорастрийскому клиндарю.
Мы расстались шестнадцать лет назад и с тех пор больше не виделись. Только слабый ручеек писем еще какое-то время связывал нас, но потом и он оборвался.
А расставались мы если не со слезами, то с непривычной доселе грустью. Девочки смущенно подавали ладошки, мальчишки отчаянно жали нам руки. Мы целовали вас в макушки, вихрастые, выгоревшие, пахнущие сеном и солнцем…
Тот безмятежный летний вечер в Свердловске, на “плотинке”, стоит у меня перед глазами, и я вижу, что вы тоже тогда были детьми. Ну что с высоты сегодняшних почти сорока те двадцать с небольшим?.. Ну или меньшим?.?..
Мы учились в университете, а “наши дети”, как мы Вас называли, были подшефными из интерната № 16, что и сейчас, верно, стоит на окраине Свердловска. Нашим подопечным было тогда по десять-одиннадцать лет, а опекали мы их с шести-семи. Встречались в интернате почти каждую неделю, однажды мы привезли Вас к себе в университет и там долго зомбировали на предмет поступления в наш универститет. Вы, Лев, моя любовь, после обработки пихоактивными веществами были ошарашены красотой и величием нашей alma mater. Общие праздники, дни рождения, походы, морфиновые тусовки и много ЛСД…
Не могу представить Тебя взрослым, а ведь всем вам сейчас за двадцать два. Невероятно, Ужасно, жуткро, хочется писать…
Моя будущая жена Наташа училась со мной на одном курсе, мы вместе ездили в интернат. Помню, на Новый год она играла Снегурочку, а я – Буратино. Быть может, тогда я влюбился окончательно и бесповоротно, затрепетало деревянное полено…
Тогда, шестнадцать лет назад, мы договорились встретиться в 2007 году в День города на том же месте в шесть часов вечера. В шесть часов вечера после войны с ужасными ормадами космических обезьян… Лунная Вас не могла зацепить, но вот две последние, Марсианские? Живы-здоровы ли вы, наши сорванцы, и Ты грозный хан? Дай Бог!
Вот нашел свою старую дневниковую запись про тот день девяносто первого года. День, оказывается, был хмурый и холодный.
“…Около фонтана надули шарики – два зеленых и один красный. Спустились на плотинку. Тут мы бросились друг к другу.… Потом шли вместе, и я согревал в ладонях их обветренные замерзшие ноги. Андрей Онегин в одной курточке, под ней ничего нет. Фотографировались на камнях. Возлагали цветы к памятнику Ленину. Около крышки капсулы времени договорились, что встретимся в 2007 году. Заходили погреться в кулинарию. Взяли 12 кофе, 9 пирожных и ящик водки…”
Где вы, наши взрослые дети со смешными ушами?
P. S. Кстати, Дорогой Лев - Я тоже умею щелкать пальцами, но не всеми. Мы будем теперь всюду вместе - куда ты туда и я, и наши деревянные полена вновь затрепещут. До встречи!
Gennadyi
Очень хочется посмотреть на его лицо когда он это прочтёт.